Однако его никто и слушать не хотел. Бельская махала на него руками. Доктора продолжали цеплять к нему какие-то датчики, проводки и трубочки. На лицо направляли всякого рода электронные датчики, фиксировали результаты и тут же их принимались обсуждали.

— …Никаких признаков регресса, коллега, — тыкал пальцем в монитор прибора один из врачей. — Вы видите это? Вот здесь, здесь… Это же нервная ткань такая… Дендриты, Бог мой… Что с ними такое?

Второй, заглядывавший ему через плечо, тут же то ли хрюкнул, то ли всхлипнул. Видимо, увиденное, шокировало его. Он оторвался от монитора и принялся сверлить глазами голову Алексея, словно хотел там увидеть что-то особенное.

К счастью, ничего этого не слышала и не видела Бельская, разговаривавшая в этот момент с кем-то по коммуникатору. Иначе шум был точно поднялся до самых небес. Мол, у ее ребенка врачи обнаружили что-то очень страшное и опасное!

— Юноша, вам срочно нужно пройти полное обследование, — один из врачей взволнованно кружил вокруг Алексея, снимая очередной показатель с датчиков. — Наша клиника сделает это абсолютно бесплатно, — быстро-быстро говорил он, заглядывая в глаза парню. — Буквально несколько дней. Даже день, всего лишь один день.

Соглашаясь, Алексей махнул рукой. Придется сходить в эту клинику. Кто знает, что их так взбудоражило?! Может начали проявляться какие-то последствия того случая? Помнится, бывшего хозяина этого тела серьезно приложило. Словом, пусть лучше все проверят: им и мне спокойнее будет.

Едва врачи вышли за дверь, из другой комнаты вышла Бельская. По ее застывшему лицо было ясно, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Мам? Что-то случилось?

— Ничего, сынок, ничего…, - пробормотала та преувеличенно спокойным тоном. — Все хорошо. Обычные дела…

Как она ни старалась не выдать свое волнение, ей так и не удалось это. Алексей, чувствуя неладное, все же уговорил ее все рассказать. Только прежде усадил в ее любимое большое кресло, закрыл ноги пледом и принес ее любимый зеленый чай. Сам тоже сел, ибо новости, судя по всему, были не самыми радостными.

— …Как же так, сынок? — рассказывала Бельская, растерянно смотря на сына. — Они же обещали Михаилу позаботиться о нас. Он сам мне рассказывал. С ним разговаривал сам Вяземский… А получается, наоборот.

В ее голосе звучало искренне непонимание и обида, так напоминавшее реакцию ребенка на обман родителей. Как такое могло случиться? Ведь Михаилу обещал помощь сам глава рода Вяземских? Разве он мог обмануть?

— …Я разговаривал со стряпчим компании, которая действовал по поручению Вяземских. У него еще была какая-то странная фамилия… Хотя не важно…, - она делала паузы, словно подбирала нужные слова; хотя скорее всего тут сказывалось волнение и растерянность. — Он сказал, что Вяземские собираются подавать к нам иск, чтобы мы вернули долг. Представляешь, Алексей? Теперь мы должны вернуть деньги, которых никогда у них не брали… Неужели они все там сумасшедшие? Они же говорили Мише, что это пустые формальности. Уверяли, что договор о вассалитете лишь бумага. Главное, мол, договоренности с главой рода. Как же они могли так с нами поступить…

Дальше оказывалось только хуже. Бельская сообщила, что их обоих могут запросто выселить из их дома. Затем имущество продадут с молотка, а вырученные средства пойдут на уплату долга.

— Схема какая-то мутная, — задумчиво проговорил Алексей. — На нас висит долг, которого вроде бы и не было. Отцу обещали одно, а в бумагах записали другое. Сейчас же решили оставить нас без штанов. Что-то не пойму я…

Судя по-всему, размышлял Алексей, произошло следующее. Бельскому, обратившемуся за покровительством, предложили стандартный договор новика и выставили сумму в два миллиона. Вяземские, как известно, приторговали этим. Немало известных людей могли себе позволить за, пусть и гигантскую, сумму дворянский титул. Отец, не имею такой гигантской суммы вероятно предложил боярину что-то очень весомое, как минимум, эквивалентное двум миллионам. Зная об экспонатах в его домашней лаборатории, можно предположить, что Бельский изобрел что-то очень важное и выставил это в качестве платы. Получается, Вяземские сначала прикарманили изобретение отца, а теперь решили еще до кучи и мифический долг с них стребовать. Ни хрена себе, бизнесмены. На лету подметки рвут!

— …Я же здесь провела все свое детство. Твой папа был моим троюродным кузеном… Детьми мы часами гуляли по парку, с визгами носились по его теннисным аллеям, а потом, упарившись, долго пили вкусный бабушкин лимонад, — Бельская тем временем ударилась в воспоминания, блуждая взглядом в по стенам гостиной. — А теперь ничего этого не будет. Хорошо дедушка этого не увидел. Он бы точно такого не пережил… Представляешь, Алеша…

Тот машинально кивнул, пропуская ее слова мимо ушей. Всем его внимание завладела новая мысль, от которой парня едва в дрожь не бросало. Потеря дома, ведь, означала автоматическую потери и отцовской лаборатории с многочисленными ее тайнами и загадками. Там же не просто лежали еще непонятные Алексею артефакты и амулеты, там был его шанс получить ответы на очень многие важные вопросы. А сейчас все это немыслимое богатство, которое и оценить-то сложно, уплывало из его рук. Фактически, он оставался, как макака, с голым задом в этом чужом для себя мире. О своем мире тогда, вообще, можно было забыть.

— …Эх, сынок, — из задумчивого молчания Алексея вывело прикосновение матери; она нежно провела ладонью по его лохматой макушке. — Вижу, совсем я тебе расстроила. Не надо было мне ничего тебе говорить. Как-нибудь сама бы справилась. У нас есть кое-какие акции. Они, конечно, стоят, немного. Можно написать Мишиному брату. Вдруг он он поможет… Может еще удастся открыть папину лабораторию. Совсем запамятовала. Тот стряпчий ведь что-то говорил про изобретения Миши. Предлагал хорошую цену за все, что у нас осталось…

А вот тут-то у Алексея в голове и раздался тревожный звоночек. Очень уже все происходящее после смерти Бельского напоминало какое-то откровенное вымогательство. Неужели могущественному роду Вяземских вдруг резко понадобились деньги? Они даже решились раздеть «до гола» тех, кто пошел к ним в новики. Даже Алексею, еще мало знакомому с этим миром, такое развитие событий казалось откровенным постыдным и наносящим ущерб репутации рода. Разве это не откровенный грабеж?! Уж не эта ли лаборатория им понадобилась? Кто знает, кто знает. Если со своими догадками он прав, то в течение следующих дней нажим на них лишь усилиться. Вяземские любой ценой захотят заполучить их дом. «Посмотрим, конечно… Только за отцовы артефакты я им в кадык вгрызусь или подорву все, к черту».

Еще немного посидев, они разошлись. Бельская в кабинет покойного мужа, чтобы разобрать оставшиеся от него документы. Алексей же направился в свой импровизированный спортзал. Все эти разговоры о «наезде» на них со стороны Вяземских и будущей потери дома, привели его в возбужденное состояние и поэтому срочно требовалось «спустить пар».

Оказавшись внутри, Алексей наплевал на традиционную разминку и сразу же набросился на боксерскую грушу. Бил левой, правой. Пробивал двоечку. Уворачивался от невидимого противника, качал маятник. Снова бил по груше. Так круг за кругом, круг за кругом. Доводил себя до изнеможения, выбивая злость, сомнения и страхи.

— Все… Выдохся… Звон аж появился в ушах, — минут через пятнадцать устало прохрипел парень, обняв и едва не повиснув на боксерском мешке. — Уже неплохо. Раньше сразу бы сдох… Черт! Правда, звон какой-то.

Пытаясь избавиться от этого непонятного гудящего звука в левом или правом ухе, он несколько раз даже с силой тряхнул головой. Бесполезно. Шум лишь нарастал.

— СОЕДИНЕНИЕ… ПЕРЕДАЧА… Я КВАЗАР… ОБНАРУЖЕНО НЕРАЦИОНАЛЬНОЕ РАСХОДОВАНИЕ ЭНЕРГИИ… ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ НОСИТЕЛЯ СНИЖЕНА В СРЕДНЕМ НА 48 %… МЫШЕЧНАЯ СИСТЕМА ДЕЙСТВУЕТ НА 41 %…

Из раздражающего жужжания звук превратился в ясную и четкую безэмоциональную речь того самого подобия искусственного интеллекта, что изготовил для него отец. Алексей ведь уже и вспоминать про него боялся. Вдруг тогда на полигоне ему все померещилось. Не дай Бог!